Не так-то уж легко быть моряком - многие одесситы и даже одесситки хорошо это знают. Еще в античные времена говорили, что люди бывают трех видов - живые, мертвые и плавающие в море. Один из семи мудрецов древности Анахарсис даже говорил, что моряки - это люди, находящиеся на четыре пальца от смерти. Почему четыре? А это стандартная в те времена толщина корабельной доски. Да и не в толщине досок тут дело - когда Гераклит Понтийский, ученик Платона, рассказал, что жители понтийского города Диоскурии не только не убивают моряков, приставших к их берегам, а гостеприимно встречают, нормально обращаются, торгуют и могут даже подкинуть деньжонок на дорогу домой потерпевшим кораблекрушение, ему никто не поверил. "Как же это не ограбить и в рабство не продать, ведь деньги прямо из рук уплывают!" - думали все прочие греки, судя о других по себе. Чего еще было ждать от общества, где профессия пирата считалась не более противозаконной, чем, скажем, профессия плотника?
Впрочем, с пиратами не удалось толком справиться и до сих пор. Так что совершенно не удивительно, что на слезную жалобу гамбуржцев на докучающих им бюргеров удачи император Карл IV дал им добрый совет: "А изловите-ка вы этих негодяев и предайте справедливому суду!", чем свою помощь и исчерпал. Пришлось жителям соседнего Штральзунда самим разбираться с пойманными пиратами - им просто предложили залезть в бочки из-под селедки, а на жалобы, что бочечка-то махонькая, отвечали: "Не помещаетесь? Не беда! Все, что в бочку не влезет, наш палач с удовольствием отрубит!". Какая, однако, жестокость! Не учли даже то, что для получения каперского свидетельства в Англии нужно было представить справки от родителей и священника о безукоризненном моральном облике кандидата в Билли Бонсы - без справки пиратские завкадрами в море не брали... Впрочем, в Англии, известной своими традициями, хорошо оплачиваемую должность наблюдателя за пиратами (работа такая - стоит и смотрит, не плывет ли судно под черным флагом) отменили уже после второй мировой. Думаю, что к немалому сожалению тружеников этой редкой профессии.
Но не все древние мореходы были пиратами. Бравые античные мореходы, наконец-то сообразив, что по Черному морю приятнее плавать не в ноябрьские штормы, а малость пораньше, и переименовав на радостях наше самое синее в мире из Аксинского (Негостеприимного) в Эвксинский Понт, кормили всю Грецию скифским хлебом и соленой рыбкой (то, что лепешки для строителей Акрополя пекли из пшенички, выросшей под Беляевкой или Арцызом, более чем вероятно). А карфагенянин Ганнон 3000 лет тому даже Африку обогнул - всего за шесть лет. Приставали к берегу, распахивали поля, сажали хлебушек, а как уберут - плыли дальше, и только вдоль берега, ибо компас китайцы изобрели существенно позже. Да и первую морскую карту некий Мариний из Тира составил только во II веке до нашей эры. А до этого вся навигация сводилась к нехитрой схеме Ноя - выпустить птицу и плыть туда, куда она полетела, резонно предполагая, что уж она-то знает, где берег. Все мореходы, доплывшие таким образом до берега, уверяли, что птичка летела правильно, а мнение прочих, сгинувших из-за птичьих ошибок в пучине, учесть никак не удавалось. Как по мне, лучше уж полагаться на навигационный прибор викингов - ложку с длинной ручкой. Главный викинг перегибался через борт, зачерпывал этой ложкой водичку, задумчиво прихлебывал и с авторитетным видом изрекал: "Правильно плывем - вода не такая соленая и родными помоями припахивает!" Кстати, хотите верьте, хотите нет - тоже доплывали... Вот полинезийцы вообще обходились, подвешивая на мачту продырявленную во многих местах скорлупу кокосового ореха, и по тону свиста определяли, куда пирога плывет. Но в Европе кокосовых орехов не росло, вот и обходились, как могли...
В Колумбовы времена профессия моряка стала самой героической - ну как у нас космонавты. Кстати, не менее опасной. Колумб ведь не просто, как остроумно заметил Арт Бухвальд, отправился открывать одно, а открыл другое, что назвали именем третьего - он чуть не погиб на обратном пути из того, что принимал за Индию, чудом уцелел после ужасной бури. Чтоб добытые им сведения не пропали, он законопатил свои карты в бочонок и бросил за борт. В музее города Каргополь этот бочонок есть. Несмотря на шторм, все карты и записи выполнены каллиграфическим почерком, хорошими анилиновыми чернилами. Как и в прочих таких бочонках - время от времени они всплывают на рынке антиквариата, особенно если покупатель подоверчивее. Уже все каравеллы Колумба хватило бы этой тарой загрузить.
Не только это страшило мореходов. Вплоть до прошлого века, до изобретения фотографии, не богатеи и не люди искусства, а именно они были в Дании главными заказчиками собственных бюстов, чтоб хоть дети помнили лицо отца, если вдруг чего. А когда доплывшие до цели моряки Магеллана отслужили благодарственный маневр за спасение в церкви Нуэстра Сеньора де ла Попа (и нечего хихикать, это богородица попутных ветров, "попа" - по-испански корма), на них еще и церковную эпитимью наложили - за то, что воскресенья праздновали не когда положено. Кто ж их них знал про линию смены дат? Зато советский Минморфлот учел опыт Себастьяна Эль-Кано и в 50-х годах специальный приказ издал - чтоб советские суда пересекали эту линию только с востока на запад. При этом один день выпадает, и можно за него не платить - а то ведь никакой валюты не напасешься.
Парусные корабли были не только прекрасны - красота их была строго функциональна. Прекрасные фигуры тритонов и морских дев на носу галеонов не радовали глаз и не служили тараном, а просто скрывали самый обыкновенный сортир, ибо если поставить его на корму, попутный ветер сдует все неуставные брызги мореходу прямо в фэйс, а на носу все уносится тем же ветерком за борт. От слов "галеонная фигура" и родился международный морской термин "гальюн". А вообще в российской морской терминологии масса голландских слов - это Петру Алексееву, плотнику саардамскому, прирабатывающему по совместительству царем, спасибочки. "Все наверх" по-голландски "овер алл" - отсюда слово "аврал". Типичная на парусном судне опасность - когда сверху что-то падает. По-голландски - "фалл ундер", отсюда наше "полундра". Порох по-голландски "крюйт" - вот вам и крюйт-камера. Имеется, правда, и английская терминология. Когда матрос на приказ начальника отвечает: "Есть!", он вовсе не покушать у него просит - этот так видоизменилось английское "йес". Дал кое-какие термины и язык родных осин - на старинных русских судах-расшивах провинившихся сажали в клетушку, где хранился такелаж, откуда и пошло слово "каталажка". А время на море тоже не часами меряют, а склянками - одна, две и так до восьми, полчаса на склянку, четыре часа - вахта. Восемь склянок правда, не бьют - вместо этого бьют рынду. Странно как-то: по всем словарям рында - царский телохранитель, за что его бить, даст ли он сдачи и как таких титулованных особ на все корабли напастись, совершенно не ясно. Хотя и тут все просто: по-английски "ринг дзе белл" значит "ударь в колокол", вот тебе и "рынду бей". Да и насчет склянок писатель Бестужев-Марлинский сомневался. Так и писал: "В морских заморских романах, я чай, не раз случалось вам читать: четвертая склянка, осьмая склянка. Это мистификация; это попросту значит, что моряки хватили три бутылки, что они пьют уже восьмую." Ему виднее, не зря же ходила в те времена поговорка: "Умные в артиллерии, щеголи в кавалерии, дураки в пехоте, а пьяницы во флоте". Конечно, среди сухопутных крыс - моряки говорят исключительно "на флоте".
Продолжим о парусных кораблях, подаривших миру первые небоскребы (да, именно так назывались верхние треугольные паруса в английском флоте еще 200 лет назад!). Скорость больших семимачтовых барков под всеми парусами доходила до 22 узлов (кстати, хотите прослыть среди моряков посмешищем? Скажите где-нибудь "узлов в час" - у моряков свой язык). А для того, чтоб не сбрасывать попусту скорость, доблестные капитаны стояли на мостике с пистолетом и в последний момент, когда мачту вот-вот унесет за борт, стреляли в парус. Ветер мгновенно разрывал дырку от пули, и мачта оставалась на месте. Понятно, что на доблестных парусных кораблях женщинам было не место. После посещения Екатериной Второй флагманского корабля адмирала Ушакова на судне произвели уборку, причем гораздо более тщательную, чем обычно - хоть и царица, а все-таки баба! Сама Екатерина действительно не обладала должным знанием флотских артикулов, что история и зафиксировала. Когда адмирал Спиридов начал объяснять ее величеству ход одного морского сражения, то несколько увлекся. Громовым командирским басом объяснив императрице все тонкости своих нестандартных сексуальных отношений с самим турецким пашой, его матерью, всем его гаремом и флотом, флагманским кораблем и самой большой пушкой, он в ужасе понял, кому и что он сейчас говорил, и застыл, как статуя. Но Екатерина сразу успокоила его, милостиво произнеся: "Продолжайте, адмирал, все равно я ваших морских терминов не разумею". Кстати, даже представить трудно, что такое "более тщательная уборка, чем обычно" - в допароходные времена корабли вылизывались, как кошки. Да и сейчас старший помощник на барке "Крузенштерн", капитан III ранга Шишин, содержавший корабль в идеальном порядке и чистоте, уверял, что такое внимание уборке уделялось не зря, ибо все пиратские бунты возникали из-за того, что у матросов появлялось свободное время. Не хочешь, что матросы бунтовали - ветошку в руки, и вперед, от фальшборта до обеда!
Пищу на корабле тоже принимают не так, как на сухом пути. Готовит ее не повар, а кок, и не в кухне, а в камбузе. Макароны по-флотски у нас еда как еда, а на флоте - поощрение за тяжелую работу, так как готовились в день бункеровки, чтоб добавить силушки потаскать мешки с углем. Вместо официантов там стюарды (оттуда и летчики словечко содрали!), и чашечку кофе капитану в свое время опытный стюард ни в жисть не наливал - только полчашечки, чтоб не расплескать при качке. Кстати, накрывался стол при качке мокрой скатертью, чтоб не сползла на пол вместе со всем сервизом. А в штормовую погоду морской закон велит выкатить на палубу бочку с солеными огурцами - от качки всех тошнит и на кисленькое тянет, вне зависимости от пола. Раньше моряки жили на грани голодной смерти, попал в штиль - клади зубы на полку. А брезгливые моряки колумбовых времен ели свою пайку хлеба исключительно ночью, чтоб хотя бы не видеть копошащихся в ней червей. Да и в прошлом веке на борт пакетбота, перевозящего эмигрантов в Америку, пассажира пускали только по предъявлении билета и запаса харчей в дорогу, ибо в стоимость трюмного билета кормежка не входила. Зато теперь во время круизов пассажиров раскармливают до полного неприличия. Будучи в круизе, выигранном в "Свою игру", я даже пожаловался на садизм шеф-повара своему милейшему соплавателю, композитору Александру Колкеру, но тот в ответ ехидно поинтересовался: "А вы это своими ручками в ротик кладете?" - и мне было нечего ответить. А уж о выпивке (см. выше) я вообще молчу - куда мне до флотских! Академик Крылов, гостя у английских коллег-корабелов, на вопрос: "Что вы пьете?" ответил честно и прямо: "Все, кроме воды и керосина, если есть только эти две жидкости - тогда лучше керосин, лишь бы не воду!". Впрочем, нелюбовь моряков к воде можно понять и объяснить...
Правда, уходят в прошлое те еще недавние времена, когда военные корабли был символом мощи страны. Но еще недавно, чуть больше ста лет тому, Англия грозно предупреждала Россию, что не потерпит закладки российским флотом сразу пятнадцати современных броненосцев - вплоть до "правительство его величества оставляет за собой свободу действий" (так изящно угрожают войной на языке дипломатии). В России тоже испугались - кто это без ведома царя и морского министра столько кораблей строит? Оказалось, что все очень просто - действительно заложили броненосцы "Три святителя" и "Двенадцать апостолов". 3+12=15, это уж точно. Осталось только порадоваться, что броненосец "Сорок мучеников" решили закладывать годом позже...
А вообще моряки - люди особые, не такие, как все. На одном из совещаний Сталин недовольно обратил внимание сидевшего рядом с ним адмирала Кузнецова, что некий присутствующий на совещании адмирал на его руководящие указания практически не реагирует - не враг ли, мол? Кузнецов, человек храбрый и самостоятельный (вопреки прямому указанию вождя привел флот в боевую готовность в ночь на 22 июня, чем спас очень многое и многих), не испугался объяснить лучшему другу физкультурников, что адмирал толковый, заслуженный и расхождений с генеральной линией не имеет - просто военная специальность такая, морской артиллерист, а как не оглохнуть, сидя в стальной коробке, в которой еще и двенадцатидюймовые пушки бухают? Сталин, видимо, был в хорошем настроении, и так же, как и спросил, вполголоса, сказал: "Да, зря я такого заслуженного человека обидел. Да и наград у него маловато, а Вы говорите, что хорошо служит... Может, ему орден дать?" На другом конце стола адмирал вскочил и заорал на всю комнату: "Служу Советскому Союзу!" Такая уж особенность слуха у военных моряков. Да разве только у моряков?
Эту страничку посмотрели 1 раз(а)
Обратно к статьям Бориса Бурды
|
(Copyright) Boris Burda, 2000
erudit@paco.net |
|
|
Design:
Boris Veytsman, Saturday, 12-Oct-2002 07:01:34 MSD. |
|
